среда, 01 февраля 2023
в своей сказке я обычно погибаю первой
В хорошей сказке, из тех, что еще способны будоражить умы и стучаться в души, подобно сердцу в груди - первым всегда умирает ее сказочник.
И, что самое занятное, никто не замечает его исчезновения - ни слушатели, ни герои. Никто потом не вспоминает о его пропаже. А то, что на его месте вдруг таинственным образом появляется рыцарь в блистающих доспехах, красавица и капризница принцесса и расправляет крылья на полнеба дракон - ну, таков сказочный порядок вещей. Невозможно быть драконом и сказочником в одну и ту же минуту.
Больше всего на свете я люблю быть не собой - а значит, вести себя так, как никогда б в - нормальной - жизни не повела и попадать в такие истории, в каких настоящей и обыкновенной мне просто не нашлось бы места.
Кого бы я из себя ни корчила в своей предсмертной сказочнической агонии, чьими бы голосами ни говорила и чьими бы судьбами ни играла так беспечно - когда в сказке появляется Ловец или Мисти, или Арла, или Вольга, или Лиар, я закономерно становлюсь все менее и менее настоящей. И даже мое "я" по ходу повествования звучит все тише и слабее.
Не скрою, время от времени это доставляет определенные неудобства - например, когда тщеславие разыграется. С кем, как говорится, не бывает. Но как только оно утихомиривается и оставляет меня в покое - как же я рада забываться в работе и терять себя в том или ином сюжете снова и снова.
Потому что когда несешь впереди себя зажженный фонарь, пропадать из виду самому в его ослепительном сиянии - в том весь и смысл.
И, что самое занятное, никто не замечает его исчезновения - ни слушатели, ни герои. Никто потом не вспоминает о его пропаже. А то, что на его месте вдруг таинственным образом появляется рыцарь в блистающих доспехах, красавица и капризница принцесса и расправляет крылья на полнеба дракон - ну, таков сказочный порядок вещей. Невозможно быть драконом и сказочником в одну и ту же минуту.
Больше всего на свете я люблю быть не собой - а значит, вести себя так, как никогда б в - нормальной - жизни не повела и попадать в такие истории, в каких настоящей и обыкновенной мне просто не нашлось бы места.
Кого бы я из себя ни корчила в своей предсмертной сказочнической агонии, чьими бы голосами ни говорила и чьими бы судьбами ни играла так беспечно - когда в сказке появляется Ловец или Мисти, или Арла, или Вольга, или Лиар, я закономерно становлюсь все менее и менее настоящей. И даже мое "я" по ходу повествования звучит все тише и слабее.
Не скрою, время от времени это доставляет определенные неудобства - например, когда тщеславие разыграется. С кем, как говорится, не бывает. Но как только оно утихомиривается и оставляет меня в покое - как же я рада забываться в работе и терять себя в том или ином сюжете снова и снова.
Потому что когда несешь впереди себя зажженный фонарь, пропадать из виду самому в его ослепительном сиянии - в том весь и смысл.